В понедельник фотографировала резные наличники — оконную поэзию — на Урицкого и Пионерской. Меня окликнула бабушка с повозкой: «Снимаете? Для истории? Значит скоро снесут?». Так я познакомилась с бабушкой 83-х лет Юлией Фёдоровной Буровой, её жизнью, содержимым её повозки, историей про то, как Симоненко дал ей миллион и двадцатью её собачатами.
Мать Юлии Фёдоровны расстеляли в 1941, отца, командира стрелкового батальона, в 1944 снял снайпер под Выборгом. Между этими событиями Юля партизанила вместе с другом Даней в родной деревне Радогощь. Им было по 13 лет… «А можно я включу диктофон, можно поснимаю вас? — «Как резные наличники?», — улыбается.
— Сидим в кустах и смотрим, слушаем: кто в комендатуру пришёл, кто ушёл, о чем говорили. Потом всё старосте докладывали. А староста наш помогал партизанам».
— Танковое сражение под Курском я видела своими глазами. Радогощь от того места в 12 километрах. Когда началось сражение, весь горизонт день и ночь полыхал красным. Я так хорошо представляла, что там происходило!
— Я была женой ветерана войны. Когда овдовела, приехала в Брянск. Была у меня 2-комнатная квартирана Набережной,19, ветхий дом. Добрые люди стали мне помогать улучшить жилищные условия. Всё подсказали, как сделать. Я пришла на приём к замгубернатору Симоненке, говорить о жилищном сертификате как вдова ветерана войны. И получила миллион! Те люди, риэлторы, его использовали на улучшене моих условий. И я попала сюда, на Пионерскую, 15 — в такую же ветхую двухкомнатную квартиру.
— Соседи мне попались не очень добрые. Многие пьют. А чтобы я не жаловалась, обрезали мне телефон. Но я вызвала мастеров, и линию мне восстановили. Записывайте телефон, приходите на чай. Конфетами вас угощу. У меня пенсия хорошая. Нет, украсть её не могут — она на карточку приходит. Не смотрите, что я в такой одежде — старому человеку незачем наряжаться. Сносить бы, что есть.
— Пенсия в основном идёт на бездомных собачат. Я покупаю в магазине им суповые наборы, всё в коробку, на повозку и везу угощать. На Набережной, за магазином «Калининский», за кафе «Дебрянск» во дворе куча щенков и три собаки. Все сразу ощенились, видно, прячутся от людей, тихо там сидят. Я им помогаю.
Дни шли, а бабушка Юлия Фёдоровна Бурова из головы у меня не шла. Резные наличники. Уходящая натура.
Вот она спускается с Пионерской на Урицкого, со своей повозочкой. Горбится, щурится, улыбается. До «Калининского» по мне — один прыжок. Для неё — «это очень далеко!», путешествие, вечер занят.
Вчера я бежала по Калинина, по переходу, разговаривала по мобильному — она навстречу, с повозкой, очень довольная. Я не могла поговорить, совсем нет времени. И счастья такого нет.
Сегодня образовался час среди дня. Купила пачку «Педигри» и бутылку воды и пошла искать бабушкиных подопечных. За магазином — заросли, мусор и щенков два десятка. Действительно, три тихие взрослые собаки. Щенки радуются, повизгивают, хвостики так и ходят ходуном.
Поели — надо поиграться… Так час и пролетел. И вылезла я из кустов — вся в собачках. Какое счастье, когда есть собачки. И добрые бабушки.
И вот всё теперь думаю, хочу посоветоваться. Надо ли вмешиваться и улучшать жизнь бабушки и собачек?
