Родители Ани Шкапцовой названы убийцами дочери. «Огонек» не пытается оправдать тех, кого все сейчас считают преступниками, но задает вопросы и исследует общественную атмосферу.
Дело Ани Шкапцовой официально признали раскрытым. Похищение обернулось «убийством малолетнего лица» со стороны отца девочки и «пособничеством в убийстве» со стороны матери. В брянском триллере Александр Кулагин и Светлана Шкапцова выступили мало того что в главных ролях — еще и режиссерами-постановщиками. Тысячи брянцев и гостей города — при погонах и без — честно и искренне отыграли в этой постановке, не подозревая, что они — действующие лица и исполнители.
Мы включились в действие на 17-й минуте четверга, 29 марта. Как и полстраны, «отдыхали» всей семьей в соцсетях. И тут в 00.17 Mail.ru выбрасывает новость дня — дело о похищении Ани Шкапцовой в Брянске раскрыто. Версия следствия: маленькую Аню убил отец Александр Кулагин (31 год, уроженец Почепа, охранник Московского проектного института) в процессе драки с гражданской женой Светланой Шкапцовой (19 лет, уроженка Почепа, неоконченный медколледж). Ребенка сжег в сотне километров от Брянска, в родном районе. Инсценировку с похищением придумали, чтобы ввести в заблуждение следствие и избежать ответственности.
«В контакте» и «Фейсбук» взрываются подробностями — в YouTube выкладываются видеопротоколы допросов олимпийски спокойного Александра Кулагина, монотонно хнычущей Светланы Шкапцовой. Недавние потерпевшие нестройно и невпопад излагают, кто и как погубил дочь, как режиссировали «сцены с похищением». Наутро теле- и интернет-каналы очередями палят новостями о раскрытом брянском похищении.
На ресурсах интернета стелются километры адских комментов: «сжечь», «закопать заживо», «порвать на куски», «на кол на городской площади», «гореть им в аду», «нет у нас смертной казни — значит отправить к Лукашенке!».
Потерпевший равно обвиняемый
О похищении Ани ее мать заявила в полицию 11 марта. С этих пор она ходила на допросы как на работу. Дважды проходила детектор лжи, но срывала эксперимент, впадая в истерику. Регулярно допрашивали и ее сожителя, отца пропавшей девочки Александра Кулагина. Тем временем в городе шли поиски ребенка, беспрецедентные по количеству участников, качеству работы полиции, включенности в них обычных горожан и масштабности резонанса.
23 марта супруги приехали в село Анохово к дяде Кулагина, чтобы спрятаться от полиции. В прессе появились сообщения о «федеральном розыске». Источник в полиции сказал просто: «Да, уехали, на допросы не являлись, но они же подписку о невыезде не давали, вы лучше у следователей спросите». В следственном комитете информацию о федеральном розыске опровергли, но слово «скрылись» прозвучало. Его подхватили местные СМИ, и с этого момента в общественном мнении Шкапцова — Кулагин уже превратились в убийц.
Уже после задержания подозреваемого его дядя, к которому племянник с женой заявились в 4 утра, сообщил, что они ему рассказали.
— Они говорили, что устали от полицейских, от журналистов, от допросов по 15 часов в день с избиениями. После ситуации в Казани и многих других меня это и не удивило… Я не стал расспрашивать ни про поиски ребенка, ни про подробности допросов. Не стал бередить им раны.
И все-таки, когда в дверь постучала полиция, родня была сдана. Паника у Кулагина и Шкапцовой была такая, что в считанные минуты они разобрали доски дядиного погреба и завалились под пол. Оттуда полицейские их немедленно достали и предъявили следствию и общественности.
Поездка в Анохово вскоре превратила потерпевших в подозреваемых. Несмотря на то, что с пары не взяли подписки о невыезде, поездка Кулагина в Москву на работу в проектный институт привела к его задержанию. К этому времени Светлана Шкапцова уже дала признательные показания.
Этой же ночью он уже и сам «отгрузил» следствию первую серию «чистосердечных признаний», за которой последовали дальнейшие — крайне противоречивые, зачастую вовсе несуразные.
О главной несуразице, разумеется, инкогнито, говорит один из участников «сериала»:
— Зачем бы им так изворачиваться? Не вызывать скорую, прятать ребенка на балконе, затевать инсценировку, вмешивать туда весь город, сжигать труп. Свистопляска сумасшедших какая-то. Ну, допустим, произошел несчастный случай. Тысячи родителей по стране роняют ребенка: бывает, и головой об угол, бывает, кипяток на себя вылил, игрался и удавился. Даже в случае смерти вызывают скорую. Конечно, вслед едет и полиция — скорая обязана сообщить. Но Уголовный кодекс и Астахов не дадут соврать: причинение смерти по неосторожности — это небольшая тяжесть, тянет максимум на два года тюрьмы, УДО по отбытии трети срока. А зачастую за это даже и не сажают.
О «темных пятнах» этого дела старший помощник руководителя по связям со СМИ Следственного управления СК РФ по Брянской области Сергей Цыганок высказался так: вы пока можете пользоваться нашими официальными материалами на сайте, а все детали и подробности узнаете на судебных слушаниях. Когда они состоятся, Сергей Владимирович пояснить не может.
А вот частный детектив и адвокат Владимир (данными о нем редакция располагает, но по его просьбе не публикует) в это не верит:
— Есть у меня подозрение, что до суда дело не дойдет — не доживут до него Шкапцова и Кулагин. Что-нибудь в СИЗО случится. Совесть, например, замучает. Очень много я такого видел в «мутных» уголовных делах. Я думаю, была какая-то дикая случайность, может, бомж, бомжиха какая-то тупо укатила коляску — там же бомжей тьма, на Володарке! Такие были по России случаи. Мог бы оставить где, сообщить, вернуть, а тут листовки, шум, рейды. Испугался, убил… Как сойдет снег в отдаленных окрестностях Брянска — найдется и тело. Только прессе об этом будет уже сообщать необязательно.
Нет свидетелей, нет тела, нет улик
Мало кого насторожило, что в прессу была вброшена информация с формулировкой «раскрыто убийство», «дело раскрыто». И это даже до предъявления официального обвинения подозреваемым Кулагину и Шкапцовой. Подозреваемыми они, по совокупности всей обнародованной информации, стали только на основании своих собственных признательных показаний.
Допустим, журналисты расстарались. Но ни Следственный комитет, ни МВД не поправили как должно, к примеру: «дело заведено», «установлены подозреваемые», «подозреваемые дали показания».
Единственный человек, фигурирующий в материалах как свидетель «похищения» коляски от зоомагазина на Пушкина, 33, дворник Татьяна, меняла показания несколько раз. От «укатила молодая пара», «ребенок пищал, они успокаивали» до «похитил мужчина, переодетый в женщину, после чего из машины вышла женщина, зашла в зоомагазин и вышла, уже ища коляску». Что заставляет ее, простого дворника, настолько разные вспоминать подробности?
Сколько раз и почему менял «признательные» показания сам подозреваемый Кулагин? Ведь только на основании видеозаписей допросов и судебного заседания 31 марта, он и «подрался с женой в период 22-23 февраля», и «нанес удар 2 марта, так Света сказала, а я ей верю». То ребенок был вынесен живой на балкон и сутки умирал всякой без помощи, то кричал, то замолкал (почему тогда не слышали и не возмутились соседи?). То «мертвая девочка с 23 февраля неделю лежала на балконе (без комментариев). То «удалил Светлану, задел ребенка, синяк на ушке, думали, обойдется, плакать перестала, в течение дня вдруг стала синеть, Света сама медсестра, стала делать искусственное дыхание, откачивать, но было поздно».
Итог на суде, вынесшем постановление об аресте: «С решением суда не согласен, я не мог причинить вред своему ребенку». Все добровольные признательные показания оказались признанием инсценировки по сокрытию чужого преступления. Которое, кстати, еще предстоит доказать.
Эта трагическая история спотыкается на каждом повороте. Сначала официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин сообщает телеканалам: «Кулагин закопал тело ребенка в могиле своей бабушки».
Позже, на следственном эксперименте, сам Кулагин рассказывает на камеру, как три часа жег тело дочки прямо в сумке, показывает на кострище в чистом поле… А могилу разрыть не мог: земля была мерзлая…
Пока же результатов экспертизы предполагаемых останков нет, она должна быть готова только к концу апреля. Но обвинения в убийстве ребенка были предъявлены родителям в минувший четверг ДО результатов экспертизы!
Жили-были…
«Уликами» для общественного мнения стали случаи из жизни подозреваемых. Но и тут сплошные противоречия. Первая жена Кулагина плачет в камеру: «избивал и мучил, обливал бензином и жег, лишен родительских прав».
При этом умалчивает, что лишена их и сама, более 10 лет пьет горькую, дети под опекой чужих людей. Отец Кулагина говорит, что «первая Света окрутила сына, когда ему было еще 16 лет, сама на 10 лет старше, его же и испортила».
Дядя Александра, Михаил Кулагин, утверждает: к детям племянник относился хорошо, всегда привозил им из поездок игрушки, хорошие вещи:
— А как такое зверство он сотворил, не понимаю. Меня чуть инсульт не хватил. Саша был отзывчивым, добрым…
Со Светой N 1, подтверждают соседи Кулагиных, правда было горе: «сильно безобразничала». Саша работал далеко от дома, но все же пытался вырвать детей из рук пьющей матери.
Директор школы, где учился Александр Кулагин, Елена Лашина вспоминает: все учителя считали его неконфликтным спокойным мальчиком, в драки он не лез. Когда дети писали сочинение на тему: «Что бы ты сделал, если бы у тебя было много денег?», Саша Кулагин написал, что построил бы хороший приют для животных.
Кулагин-старший, кстати, припоминал случай, как сын выхаживал попавшую под машину собаку.
По Шкапцовой «улики» тоже тяжелые. Федор Туманов, директор Брянского медицинского колледжа:
— Отчислена за прогулы, профнепригодна.
В колледж Светлана Шкапцова поступила после 9-го класса, а уже после 1-го курса ушла в академический отпуск. По неофициальным данным брянских медиков, первого ребенка, по которому и брала академку, оставила в роддоме. Забеременев Аней, на учет в женскую консультацию уже не становилась, пыталась делать аборт — не получилось, рожала дома. Будет ли воспитывать малышку сама — решила не сразу. Соседи потчуют журналистов противоречивыми сведениями:
— За все это время, четыре раза малая лежала в больнице, слабенькая была, наверно, недоношенная.
—Если ребенок заболевал, они и врача-то не вызывала никогда!
Классный руководитель Шкапцовой Татьяна Рябинникова во всю эту историю поверить не может:
— Это случилось со Светой? Тихая, спокойная, хорошая девочка. Поздний ребенок, ее очень любили, о ней заботились. Папа всегда встречал ее из школы. Училась она хорошо, была активной, всегда на виду. Правда, часто болела, пропускала занятия, в результате из школы ушла с тройками.
Учителя первой школы города Почепа, где училась Светлана, говорят:
— Это порядочная семья. Их трясет от горя, что там будет с ее матерью, она и так инвалид… Мать ничего не может понять: следствие говорит: то 23-го, то 2-го убили. А мать 8 марта по телефону слышала живой голос Анечки. Неужели Саша до такой степени запугал Свету, что она пошла на всякие дикие представления?
Такая информация.
Опасный прецедент
Доброволец и брянский координатор волонтеров (первую неделю добровольческое движение начинала московская «Лиза Алерт») Максим был «внутри ситуации» две из трех недель поисков Ани Шкапцовой. Молодой бухгалтер облгаза искал бок о бок с полицией и действиями брянских полицейских впечатлен: «Работали днем и ночью, все толково, организованно, откликались на каждый звонок, проверяли все, землю рыли».
Историю, обнародованную следствием, не берется разбирать в подробностях: он уже усвоил кодекс поисковика-добровольца — искать пропавшего человека, а не виновных. Но с той частью официальной версии, что похищение было инсценировкой, согласен:
— Я почему присоединился к поискам? Задело: как же я в этот самый вечер, в это самое время проходил мимо этого злополучного Пушкина, 33 и ничего не заметил? Ведь не было там никакой движухи — ну-ка, ребенок пропал!
Получается, мама просто создала событие, сообщив куда следует и вяло проинформировав о пропаже пару прохожих. Подозрительно…
Далее: соседи говорят, что в ночь на 8 марта оба родителя вместе ушли из квартиры и вернулись только утром. С кем был ребенок, непонятно, но он совсем не плакал.
Те же полицейские говорили, что на допросах Светлана «сильно спокойно себя вела». Да и подруга Светланы, которая все три недели сама работала как доброволец, видимо, что-то поняла не только из газет, если находится сейчас в шоке и глубокой депрессии — дружила с «чудовищем».
В ходе заседания Володарского суда 31 марта в зале звучит: «Подозреваемый передал мобильный телефон своему отцу, обеспечив себе тем самым стопроцентное алиби». Алиби стопроцентное, а обвиняемый после первого же ночного допроса «слит» всей стране как убийца.
Почему-то передача телефона, по мнению следователей, доказывает факт соучастия отца в преступлении. Передал телефон — уже получается, Владимир Кулагин и об убийстве знал, и даже помогал заметать следы. И вот на него уже заведено уголовное дело о «пособничестве».
Зато после допросов появились синяки на ногах у Шкапцовой и разбилась бутылка на голове у Кулагина, сообщил «Огоньку» частный детектив Владимир. Это последнее, о чем рассказали своему несостоявшемуся адвокату Шкапцова и Кулагин.
После разбитой бутылки младший Кулагин прекратил общение и с отцом. Сказал ему: «Пап, если что-то у меня случится с милицией, то меня там убьют».
Прямая речь Владимира Кулагина, милиционера-отставника:
— Следователи мне намекнули: «А вы знаете, ваш Саша один. Нет за него свидетелей. Что на него повесят, то он и подтвердит. Кто за него может слово сказать? Только вы». А я знаю изнутри, что МВД — это большая машина. Я сам по себе против нее — пыль: она меня сотрет, перемелет и выбросит.
Отец подозреваемого сообщил следствию свою версию — скорее всего, был несчастный случай по недосмотру Светы и сын его прикрыл жену: «Сильно любил ее!»
Теперь Кулагин-старший и сам подозреваемый. В «пособничестве» и «укрывательстве».
А Александр Кулагин и Светлана Шкапцова решением суда Володарского района города Брянска 31 марта были заключены под стражу на срок до 30 мая.
Один из многочисленных комментариев «брянского дела» от уполномоченного по правам ребенка при президенте России Павла Астахова:
— История в Брянске — опасный прецедент: после пропажи детей в первую очередь под подозрение попадут их родители.
Так нельзя
Новости по «делу Ани Шкапцовой» исчерпаны. Но «жизнь» под статьями в Сети не утихает. «За такое надо вешать на Красной площади перед Кремлем!!!!!!! Чтоб все знали!!!!!!!!!», «Обложить дровами и сжечь на площади, как ведьму в старину»… — комментирует страна.
А в Брянске… Волонтеры хотели сброситься на памятник Ане Шкапцовой, но решили: как-то неправильно это делать до официальных результатов экспертизы останков на почепском кострище. Правда, полиция, ничтоже сумняшеся, собирает на памятник Ане «среди себя». Ставить хотят на могилу ее прабабушки, куда Кулагин хотел захоронить, да мерзлая земля не позволила…
Психологов местных образовательные власти обвиняют в «недогляде за детьми» и «таком позоре области». Где, мол, профилактическая работа? Те в шоке: методик для подобных случаев руководство не дает, зарплата у самых «богатых» 6 тысяч — еще один позор.
Повысилась бдительность среди сограждан. Из последнего. Женщина садится в маршрутку с ребенком без верхней одежды, дитя обнаруживается на руках у человека лихого вида в сплошных наколках — звонки в полицию, проверки подозрительных лиц, оказавшихся родителями. Идут по Брянску граждане, сообщают в полицию: кто-то убит и скинут в люк, понятно по запаху. Полиция выезжает — в люке покоится собака, завернутая в одеяло, кто-то додумался «похоронить».
Негоже мешать в кучу темы, но как-то все неожиданно обнажилось.
Вот повесилась после визита педагогов 4-классница в Суземке. Ее обвинили в пропаже 200 рублей из кошелька учительницы.
Провалился по уши в водопроводную промоину 6-летний мальчик в Клинцах, прямо на детской площадке. Дна под собой не чуял, лез, цепляясь за край провала, успела помочь посторонняя женщина. Муниципалитет и «бизнес», чья территория, вины своей не видят: «погодное явление» и «живой же».
Почти по такому же случаю, но с погибшим (в брянском коллекторе) малышом,— два уголовных дела, починка коллектора и четыре увольнения с дальнейшим устройством на хорошие должности.
Дело о Соне Сиваковой, погибшей под колесами Ирины Добржанской, слушается в Фокинском суде в очередной раз, следующая «серия» — 20 апреля. Адвокат Добржанской продолжает настаивать: ее подзащитная ПДД не нарушала, виноваты дорожники, не сделавшие разметку перехода, на котором погибла Соня и получила увечья ее мать.
Инициативные группы брянских граждан множатся, обсуждаются планы пикетов. У каждого — своя тема, но в общем — про «так нельзя!».
Елена Воробьева, Брянск (Огонёк, 2012)
